Делатель королей [= Любовь изгнанницы ] - Симона Вилар

Джордж вздохнул с облегчением лишь тогда, когда оказался под открытым небом и Кристофер Стэси подвел ему коня.

– Милорд, поспешите. У ворот аббатства вас ожидает человек герцога Глостера.

Кристофер говорил негромко, но Кларенс испуганно оглянулся на него. Ему казалось, что за пеленой тумана скрываются шпионы Делателя Королей.

Джордж отправил Кристофера в свою ставку, велев сказать, что герцог задержится в аббатстве на пасхальной службе. В случае чего, он сумеет отвести от себя подозрения, заявив, что заблудился в тумане. Он устал быть все время настороже, постоянно озираться, опасаясь слежки. Хвала Господу, что Делатель Королей все еще ничего не заподозрил и по-прежнему доверяет ему. Осталось совсем недолго. Утром начнется битва, а там… Но что если Уорвик все же победит?

До того момента, когда к нему прискакал на взмыленной лошади Кристофер Стэси, сообщивший, что Анна Невиль бежала, Джордж был более чем уверен в себе. Он знал, что поражение или победа йоркистов зависят от него, и торговался с братьями, добиваясь от них все новых льгот и посулов на будущее. Если же победит Уорвик – Делателя Королей даже в сложившейся ситуации нельзя было недооценивать, – Джордж знал, что сумеет подчинить его себе, шантажируя жизнью его любимицы. Даже в случае, если бы его предательство было раскрыто, у него оставался в ее лице крупный козырь. Теперь же… Герцог вспомнил слова Уорвика об изменнике Мортоне и зябко повел плечами…

Ворот, о которых говорил его шталмейстер, по сути дела не было. У дороги стояли две рассыпающиеся башни, меж которыми натягивали цепь, преграждающую путь по дороге в Сент-Олбанс. Когда Кларенс приблизился, из башни высыпали стражники, требуя пароль, но разглядев, кто едет, вытянулись и отсалютовали алебардами, а один из них торопливо опустил цепь.

Джордж проехал мимо них. Грязь чавкала под копытами его серой в яблоках кобылы. Пахло прелостью, молодой зеленью, мятой и горелым торфом. Где-то в тумане жалобно блеяли ягнята. Лошадь Кларенса шарахнулась, когда из-за коряги как призрак возник посыльный Глостера. Джордж знал его – коренастый, уродливый бродяга, укутанный в шкуры, как дикарь. Не говоря ни слова, он взял лошадь под уздцы и направился куда-то в глубь леса.

Герцог ничего не видел вокруг. В тумане все казалось странным и причудливым. Попискивала разбуженная лесная птица, доносился лисий лай. Герцог уже бывал здесь, но теперь не узнавал место. Он с подозрением покосился на проводника. Вновь явилось подозрение, что бродяга – соглядатай Уорвика.

«Где-то здесь должна торчать обгорелая печная труба. Проклятье! Если ее не будет – дорога не та. Черт бы побрал этот туман!»

Он положил руку на рукоять меча, присматриваясь к бродяге. Привыкнув изменять и таиться, Джордж не доверял никому.

Слава Богу, показалась труба. Он вздохнул облегченно, немного расслабился. На ум пришли слова Уорвика о старшем брате: Эдуард ничего не забывает… Джорджу это пришлось не по душе. После возвращения Нэда в Англию ему лишь раз довелось повидаться с братом. Эдуард держался надменно и холодно.

В ту пору Джордж не придал этому значения. Что ж, брат действительно немного сердит на него за прошлое, зато когда он, Джордж, поможет ему вернуть корону, отношения их потеплеют… Но он помнил и то, как эта проклятая Анна Невиль сказала, что Эдуард всего лишь использует его. Тайные опасения, что копились в его душе, разом зашевелились.

При мысли об Анне Джордж невольно коснулся кончика носа. Проклятая девка! Этот шрам! Как долго ему пришлось прятать лицо! Когда Уорвик разглядел, что с ним, он едва не помер со смеху. Пришлось соврать, что был чрезмерно любезен с собачкой одной очаровательной леди…

Они подъехали к крытой тростником хижине угольщика. Проводник исчез, словно его и не было. Лошадь Кларенса потряхивала головой, звеня удилами.

– Эй, Риччи, выходи, это я!

Никто не ответил. Шкура, закрывавшая вход в хижину, не шелохнулась. Было так тихо, что Джорджу стало не по себе.

– Эй, Ричард, – упавшим голосом позвал он.

В тот же миг мелькнула тень и кто-то прыгнул с нависавших ветвей дерева на круп его лошади, вцепившись Кларенсу в плечи. От страха и неожиданности герцог визгливо закричал. «Выследили!» – пронеслось в голове.

Его лошадь испуганно заржала и взвилась на дыбы. Выронив поводья, увлекаемый железным кольцом обхвативших его рук, Кларенс стал запрокидываться назад. Он снова вскрикнул и покатился по травянистому склону в полную грязи ложбину. Сверху донесся издевательский хохот.

– Да, Джорджи, после того как тебя хватила за нос левретка, ты словно не в себе!

Глостер, поднимаясь с земли, все еще смеялся. Перепачканный с ног до головы, с черными разметавшимися волосами, одно плечо выше другого, белозубая улыбка…

– Чума на тебя, Ричард! – вспылил средний брат. – Тебе бы все шутки, а я было решил, что меня выследил Уорвик.

Смех замер на губах Ричарда.

– Ты что это – серьезно? Старый медведь что-то заподозрил?

– Моли Бога и его благочестивую Матерь, чтобы это оказалось не так! Ну, что смотришь? Дай руку!

Чертыхаясь, Кларенс вытирал лицо полой плаща, пока Ричард ловил его лошадь. Когда младший Йорк не улыбался, он казался куда старше своих лет. У него была широкая грудь бойца, но горб гнул его, да и хромота придавала его облику что-то старческое. Лишь живость движений выдавала в нем юношу.

– Идем, Джорджи. У нас мало времени.

По-прежнему ворча, Кларенс вошел в хижину угольщика. Ричард опустил шкуру, и внутри сразу стало темно, лишь слабо светились головни в очаге. Хозяев хижины всякий раз, когда здесь происходила встреча, выгоняли в лес, и теперь лишь корова утробно вздыхала за перегородкой да черный кот уставился на вошедших фосфоресцирующими глазами. Ричард подхватил кота на руки, и тот благодушно заурчал.

– Ты в самом деле подозреваешь, что Медведь что-то пронюхал?

– Откуда мне знать? Для него я по-прежнему «сынок», но ведь кругом кишат шпионы. К тому же чертовка Анна все еще неизвестно где. Если она доберется до отца, тот не откажет себе в удовольствии утопить меня в первом же болоте.

– Почему, собственно, утопить?

– Оставь, Ричард. Давай-ка бумагу, я нарисую, как Уорвик расположит свои силы.

Глостер сбросил с колен кота и протянул Джорджу лист телячьего пергамента, а заодно и уголек. Оба брата склонились так, что их головы едва не соприкасались. Они были разительно непохожи – круглолицый, зеленоглазый Кларенс, с вьющимися кольцами каштановыми кудрями и смуглый, как испанец, Ричард с его гладкими и темными, как вороново крыло, волосами, жестким подбородком и безгубым нервным ртом. Его глубокие черные глаза сверкали, как агаты.

– Тебе цены нет, Джордж, – сказал он, когда брат закончил свои пояснения. Он улыбнулся и отправил пергамент в огонь.

– Ты что, спятил? – возмутился Джордж.